В статье рассматривается вопрос о социальной сущности и юридической природе уголовно наказуемой клеветы, определяются критерии криминализации этого преступления, проводится его отграничение от соответствующего гражданско-правового деликта, ущемляющего честь, достоинство и репутацию личности. При этом автор предлагает концептуально новое решение его законодательного закрепления в УК.
На данный момент определение клеветы, закрепленное в ст. 129 УК, предполагает возможность наступления уголовной ответственности за любую клевету. Но характер и степень общественной опасности этого деяния могут варьироваться в зависимости от того, какого рода информация распространяется в ходе его совершения.
В какой-то мере законодатель учел данное обстоятельство, разделив рассматриваемое посягательство на простой и квалифицированные составы. Однако вопрос о простой клевете, которую, как представляется, не всегда допустимо считать общественно опасной, остался открытым.
Следует учитывать, что ответственность за клевету на данный момент предусмотрена не только уголовным, но и гражданским законодательством (ст. 152 ГК). При этом соответствующие нормы данных двух отраслей права фактически не имеют каких-либо сущностных различий. Уголовный закон, так же как и гражданское законодательство, по сути, устанавливает одинаковые возможности по привлечению к ответственности за данное деяние.
В русле современной правовой доктрины то обстоятельство, что потерпевший от клеветы гражданин может одновременно обратиться в соответствующие органы как в порядке уголовного, так и в порядке гражданского судопроизводства, т.е. одновременно подать заявление о возбуждении уголовного дела в отношении виновного и при этом заявить иск о защите чести, достоинства и деловой репутации, не вызывает какого-либо сомнения или удивления. На практике именно так, как правило, и происходит.
Но с точки зрения юридической обоснованности такая совокупность не всегда, на наш взгляд, выглядит корректной. По крайней мере то, что на данный момент фактически любая клевета может быть расценена как преступление, кажется не совсем логичным. Сложившаяся ситуация, как представляется, обусловлена в первую очередь отсутствием четких критериев разделения клеветы на общественно вредную, противоправную и общественно опасную. Но образовалась она отнюдь не случайно.
Дело в том, что честь, достоинство и репутация — это категории морали, которые имеют довольно неустойчивую внутреннюю структуру. Поэтому установление вреда каждому из этих благ часто затруднено из-за отсутствия четкой позиции самой морали по поводу оценки того или иного поступка как допустимого или аморального, и, стало быть, предполагает определенную долю относительности их квалификации.
Как ни парадоксально, но в этой системе нравственных ценностей один и тот же поступок зачастую может трактоваться совершенно различно, как с положительной, так и отрицательной точки зрения в зависимости от целого ряда обстоятельств.
Как справедливо отмечают Н.В. Белявский, Н.А. Придворнов, одинаковые факты и оценки могут в одних случаях порочить, в других — нет. Об этом не раз говорили и ученые — представители предыдущих поколений. Так, Н.Н. Розин писал, что «иногда самые ругательные выражения могут выражать лишь шутку или ласку, порочащее для одного пола, профессии, возраста может не быть оскорбительным для другого».
На наш взгляд, в любом обществе, независимо от того, насколько оно совершенно, всегда имеются нормы морали, относящие к позорным, порочащим честь некоторые явления, которые, по сути, едва ли являются таковыми, и наоборот.
Например, российское общественное мнение до сих пор признает позорным отнесение лица к сексуальному меньшинству, объявление человека страдающим венерическим заболеванием и т.д. Следуя этим веяниям, и судебная практика нередко признает соответствующие им измышления клеветническими с точки зрения уголовного закона.
Принимая во внимание данное обстоятельство, ряд авторов высказывают предложение о том, что при определении вреда, причиняемого клеветой, необходимо отталкиваться от субъективного мнения потерпевшего на этот счет.
Как пишет, например, В.А. Сидоров, вопрос о том, являются ли распространяемые измышления клеветой, должен решать потерпевший. В данном утверждении он ссылается на то, что именно субъективная оценка оклеветанного кладется в основу при возбуждении уголовного дела.
Говоря такие слова, на наш взгляд, нельзя забывать, что наличие или отсутствие клеветы прежде всего определяет суд, правда, исходя из понимания им степени общественной опасности того вреда, который причиняет клеветник потерпевшему.
Конечно, приведенная выше точка зрения не лишена оснований и, скорее всего, ее существование обусловлено тем, что в соответствием с нормами действующего УПК уголовные дела о клевете возбуждаются только по заявлению потерпевшего.
Однако определение общественной опасности деяния и его последствий, на наш взгляд, не может строиться на субъективных взглядах того или иного человека, пусть даже высококвалифицированного и уважаемого специалиста, а должно иметь объективные критерии.
В противном случае право будет подменяться усмотрением и при удобном моменте использоваться в чьих-нибудь частных интересах. По нашему убеждению, право не может служить личным потребностям одного или нескольких субъектов, оно должно быть универсальным, учитывать мнение всего общества и быть выше любых индивидуальных амбиций.
Некоторые попытки объективного решения данного вопроса предпринимаются в отечественной судебной практике. Прежде всего имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», которое разъясняет то, что следует понимать под порочащими сведениями.
В нем говорится, что порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица.
С одной стороны, положительным моментом данного постановления является стремление представителей высшего органа судебной власти детализировать представление о способах опорочивания чести и достоинства личности, наиболее часто встречающихся на практике. С другой стороны, очевидно, что определение большинства из них строится на оценочных критериях.
Единственным более или менее четко выраженным определением клеветнических измышлений, позволяющим, на наш взгляд, объективно подойти к установлению факта опорочивания чести гражданина, является словосочетание «сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства».
Но и оно в некоторых случаях, когда речь идет о незначительных нарушениях закона или они являются спорными, на наш взгляд, не способно выступать в роли того мерила, которое можно использовать для оценки характера и степени общественной опасности клеветы.
Таким образом, вопрос о том, как можно опорочить честь, с точки зрения морали современного общества, и насколько существенно она может быть опорочена тем или иным деянием, согласно позиции законодателя и правоприменителя на данный момент остается вопросом в большей степени субъективного порядка, личного восприятия потерпевшим клеветы в отношении его.
На наш взгляд, для того чтобы судить о клевете как о преступлении, необходимо, чтобы она причиняла существенный ущерб общественным отношениям. Но как определить, является ли таковым конкретный случай проявления клеветы, если в законе, да и в самом обществе нет четких критериев его оценки?
В результате в судах в порядке уголовного судопроизводства нередко рассматриваются дела, например, о том, что кондуктор продала билет номинальной стоимостью 5 рублей за 3 рубля, или о том, что невеста вышла замуж, не будучи девственницей, и т.д., что, на наш взгляд, выглядит не совсем уместным.
Несмотря на всю сложность положения, думается, выход из него есть. В качестве эквивалента «морального» и «аморального», «достойного» и «порочащего» в юридическом смысле, как представляется, вполне могут выступать категории «законопослушное» и «противоправное».
Противоправность поведения в большинстве случае говорит о несоответствии его морали и вместе с тем, по своей сути, охватывает почти все возможные варианты аморального поведения. Стало быть, совершение правонарушения допустимо рассматривать как обстоятельство, порочащее виновное в нем лицо.
Остается лишь вопрос о том, в какой степени тот или иной проступок влияет на общественное мнение о личности правонарушителя. Представляется, что в условиях низкого уровня правосознания населения, характерного пока еще для нашего государства, не каждый факт нарушения закона воспринимается обществом негативно.
Тем не менее жесткий критерий, позволяющий не только провести границу между достойным и порочным поведением, но и оценить деяние как порочное в высокой степени, на наш взгляд, в системе общечеловеческих и правовых ценностей есть.
Достаточно точную грань между порядочным, относительно нравственным или даже допустимым с точки зрения морали и высоко аморальным поведением, существенно прочащим честь лица, показывает, по нашему мнению, факт совершения преступления.
Понятие «преступление» имеет ярко выраженное отрицательное значение с точки зрения общепринятых норм человеческого общежития, а обвинение человека в совершении преступления всегда влечет неблагоприятные социальные последствия для него в виде всеобщего осуждения, порицания и т.д. Отсюда вполне справедливо, на наш взгляд, говорить и о ложном обвинении кого-нибудь в совершении преступления как о поступке, представляющем опасность для общества.
В других же случаях вред, причиняемый клеветой, не имеет явного выражения, зависит от субъективного восприятия его потерпевшим, в связи с чем оценка последнего всегда предполагает определенную долю относительности.
Учитывая отсутствие в современном мире, по крайней мере в современном российском обществе, стабильной системы моральных ценностей, в большинстве случаев, для того чтобы установить, причиняет ли то или иное ложное высказывание вред чести с точки зрения общественной морали, нужно проводить социологический опрос, причем результаты его всегда можно будет поставить под сомнение.
В пользу того, что не все виды клеветы объективно представляют реальную опасность для общества, говорит, на наш взгляд, и еще ряд аргументов.
Во-первых, согласно ч. 2 ст. 20 УПК РФ уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 129 УК, считаются уголовными делами частного обвинения и возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего, его законного представителя.
Во-вторых, уголовный закон, на наш взгляд, устанавливает слишком мягкую санкцию за названное деяние, которая не предусматривает в качестве наказания за него мер, связанных с лишением и ограничением свободы.
Наказание же экономического характера, например, в плане восстановления социальной справедливости, как представляется, вполне могло бы компенсироваться выплатой морального вреда самому потерпевшему.
В-третьих, на практике достаточно часто встречаются случаи освобождения виновного в клевете от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим. Преступники, обвиняемые в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 129 УК, почти всегда попадают под действие актов амнистии и т.д.
Другими словами, реальное воздействие средств уголовно-правового принуждения на подобного рода нарушителей кажется весьма сомнительным. Думается, неслучайно, как справедливо отмечают многие ученые, в СССР народные суды, как правило, не принимали к своему производству дела о клевете и оскорблении, предлагая потерпевшим обратиться к помощи товарищеских судов.
Сегодня дела о клевете также в большинстве случаев рассматриваются в порядке гражданского судопроизводства, в том числе и дела, в которых имеются признаки уголовно наказуемой клеветы.
Резюмируя изложенное, позволительно заключить, что признание уголовно наказуемой клеветой сообщения ложных сведений, соединенных с обвинением лица в совершении преступления, более точно отвечает требованиям объективной реальности.
С одной стороны, только этот вид клеветы содержит критерии объективной оценки общественной опасности посягательства. С другой стороны, он гораздо больше соответствует современной шкале общечеловеческих ценностей и тому, что по нынешним меркам действительно заключает в себе серьезный ущерб чести, достоинству и деловой репутации личности.
Круг преступлений, запрещенных на данный момент УК, охватывает почти все аморальные деяния, которые способны причинять существенный вред общественным отношениям, и наоборот, деяния, которые не подпадают под признаки преступления, даже являясь правонарушениями, большинство людей часто не воспринимают как серьезно нарушающие нормы морали.
Следует отметить, что подобный опыт регулирования ответственности за клевету уже имеется в уголовном законодательстве некоторых зарубежных стран. Например, согласно ст. 266 УК Испании, простой клеветой признается только обвинение в совершении преступления, распространяемое лицом, которое знало о его ложности.
Такой же подход к установлению уголовной ответственности за рассматриваемое преступление используется и в Республике Молдова. В соответствии со ст. 170 УК Молдовы клевета есть распространение заведомо ложных измышлений, порочащих другое лицо, сопряженное с обвинением в совершении особо тяжкого или чрезвычайно тяжкого преступления либо повлекшее тяжкие последствия.
За указанные преступления устанавливаются и более строгие наказания, в том числе в виде лишения свободы.
Сказанное позволяет сделать вывод о необходимости совершенствования ст. 129 УК. Предлагается устранить наказуемость простой клеветы и оставить в качестве преступления только клевету, соединенную с обвинением лица в совершении преступления.
При этом следует оставить в качестве квалифицированных видов данного состава преступления клевету, соединенную с обвинением лица в совершении тяжкого и особо тяжкого преступления, а также содержащуюся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, повышенная общественная опасность которых, на наш взгляд, не вызывает сомнений.
Автор статьи: Е.В. МЕДВЕДЕВ
- СПЕЦИАЛЬНЫЕ ВИДЫ КЛЕВЕТЫ И ОСКОРБЛЕНИЯ В УК РФ
- УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОСКОРБЛЕНИЯ
- ПРЕДЕЛЫ ОГРАНИЧЕНИЯ СВОБОДЫ СЛОВА СРЕДСТВАМИ УГОЛОВНОГО ПРАВА
- ПРАВОВОЙ НИГИЛИЗМ И ПРАВОВОЙ ЦИНИЗМ: ПОНЯТИЯ, СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЯ
- ПОНЯТИЕ ПРАВОСОЗНАНИЯ
Добавить комментарий