Автор опубликованной ниже статьи — кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики, руководитель юридической клиники судебно-следственного факультета Байкальского государственного университета экономики и права (г. Иркутск) И.Г. Смирнова детально рассматривает особую роль Конституционного Суда РФ в обеспечении реального механизма защиты института тайны в одной из наиболее репрессивных сфер государственной деятельности — области уголовного преследования.
В течение всего периода развития правовой мысли особое внимание и юристы, и философы уделяли вопросу организации государственной власти, принципам и законам ее распределения между государственными органами, значению права и закона в жизни государства и общества. Об этом писали Н. Макиавелли, Ш.Л. Монтескье, В.С. Соловьев и многие другие. Однако, учитывая особенности, присущие организации государственной власти в Российской Федерации в условиях реформируемого российского законодательства, данный вопрос по-прежнему не утратил своей актуальности.
В сфере уголовного судопроизводства полномочия судов по реализации системы сдержек и противовесов проявляются не только в деятельности судов общей юрисдикции. Со времени развития идеи разделения властей Ш.Л. Монтескье у судов появилась еще одна, ранее неизвестная функция: функция конституционного контроля.
Так, «предоставление судам права признавать недействительными и отменять нормы органов власти и управления кардинально меняет роль суда. Он перестал быть органом разрешения индивидуальных споров, его компетенция распространяется на нормотворчество… При этом авторитет суда в определенном смысле поднимается выше авторитета другого властного органа, поскольку суд может отменить решение этого органа, а тот не может отменить решение суда».
Именно этим, как совершенно обоснованно отмечают ученые, определяется особая роль Конституционного Суда РФ в обеспечении принципа разделения властей при решении дел о соответствии Конституции РФ, в частности, федеральных законов, что проявляется в особом месте Конституционного Суда РФ в законодательно закрепленной действующей судебной системе.
Определяя сущность Конституционного Суда РФ, В.Д. Зорькин подчеркивал, что это национальный судебный орган, осуществляющий защиту прав и свобод человека и гражданина посредством конституционного судопроизводства согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ.
Статус, полномочия, порядок образования и деятельности Конституционного Суда РФ урегулированы Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации». В соответствии со статьей 1 указанного Закона Конституционный Суд РФ является органом конституционного контроля, самостоятельно, независимо осуществляющим судебную власть посредством конституционного судопроизводства.
Для определения правовой природы и назначения Конституционного Суда РФ несомненное значение имеет выяснение целей его деятельности. Согласно статье 3 Закона о Конституционном Суде РФ к числу таковых отнесены:
— защита основ конституционного строя;
— защита основных прав человека и гражданина;
— обеспечение верховенства и прямого действия Конституции РФ на всей территории Российской Федерации.
Для достижения указанных целей Конституционному Суду РФ предоставлены урегулированные законом полномочия.
Вместе с тем, оценивая значение деятельности Конституционного Суда РФ в сфере уголовного судопроизводства, необходимо подчеркнуть следующее. Согласно пункту «о» ст. 71 Конституции РФ уголовно-процессуальное законодательство отнесено к исключительному ведению Российской Федерации, из чего следует, что по предметам ведения Российской Федерации принимаются федеральные конституционные и федеральные законы, имеющие прямое действие на территории страны (ч. 1 ст. 76 Конституции РФ).
Следовательно, по вопросам уголовно-процессуальной деятельности Конституционный Суд РФ может реализовывать следующие полномочия: разрешение дел о соответствии Конституции РФ федеральных законов; проверка конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов.
Как показывает анализ постановлений Конституционного Суда РФ, вынесенных по вопросам уголовного судопроизводства, в Суд поступали запросы со стороны судов общей юрисдикции, военных судов, Уполномоченного по правам человека в РФ, а также Президента РФ. Проверка конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, также была инициирована гражданами. Представляется, что такая активность может быть обусловлена рядом обстоятельств.
Во-первых, это излишне репрессивный характер уголовно-процессуальной деятельности. Долгое время состязательное построение уголовного судопроизводства рассматривалось как препятствие в борьбе с преступностью. По мнению В.Н. Махова и М.А. Пешкова, попытки усовершенствовать уголовный процесс России, заимствуя для этого только демократические институты, защищающие права, следует признать односторонними.
Более 10 лет назад В.М. Савицкий отмечал: «Пороки УПК стали особенно очевидны, когда известные политические перемены дали возможность отбросить идеологические шоры и оценить реальное положение дел в правосудии с позиции незыблемых общечеловеческих ценностей и приоритетов… Должен быть создан новый закон, построенный на идеологии безусловного приоритета прав человека, учитывающий прежний положительный опыт и использующий с коррекцией на нашу действительность процессуальные институты зарубежных стран».
С момента принятия УПК РФ многие нормы нового кодифицированного уголовно-процессуального акта признаны по жалобам граждан и запросам компетентных органов не соответствующими Конституции РФ, несмотря на то что, по мысли разработчиков УПК РФ, «он, в отличие от уголовно-процессуальных кодексов советского периода, построен по идеологии верховенства права, безусловного приоритета… общечеловеческих ценностей».
Указанное несоответствие обусловлено, наряду с прочими обстоятельствами, объективным характером возникающих в сфере уголовного преследования конфликтов (возникающих по причине несовпадения интересов участников общественных отношений) и необходимостью их разрешения.
Конфликты интересов в уголовном процессе носят дифференцированный характер и могут получить дальнейшее развитие, если не предпринимать мер к их разрешению.
Социологи предлагают различные пути разрешения конфликтов. Среди них выделяют устранение причины конфликта, изменение установок его участников, замена одного субъекта другим, истощение ресурсов сторон, устранение одной стороны и др.
Специфика уголовно-процессуальных отношений, их развитие в строгом соответствии с положениями действующего законодательства детерминируют обусловленность способов разрешения конфликтов спецификой исторического развития общества, поэтому не все способы разрешения социальных конфликтов могут найти применение в уголовном судопроизводстве. В настоящее время законодатель использует следующие пути нивелирования конфликтов, предложенные социологами: обращение к третьей стороне, замена одного субъекта другим, компромисс интересов.
Обращение в Конституционный Суд РФ является одним из наиболее действенных способов разрешения конфликта, в котором Суд выступает третьей стороной.
Особое место Конституционного Суда РФ как независимой третьей стороны, разрешающей конфликт, обусловило неоценимую роль, которую он играет для защиты прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве. Указанное в полной мере применимо в свете безусловной ценности института тайны в уголовном судопроизводстве.
«Разделение публичного и частного (приватного) — это разделение не столько между двумя жестко ограниченными областями реальности, сколько между двумя тенденциями, реализующимися, по сути дела, во всех сферах общественного бытия, но в различной степени… Именно от решения общей проблемы — соотношения частных и публичных начал в уголовном процессе зависит решение проблемы определения пределов вмешательства правоохранительных органов и суда в охраняемые законом тайны».
Согласно подсчетам, проведенным С. Карчевским, в российском законодательстве в настоящее время упоминается более 30 видов тайн, которые выступают в виде прямых ограничений при реализации прав и свобод. С учетом подзаконных нормативных правовых актов в указанном перечне может быть до 40 видов тайн. Однако уголовная ответственность может наступить только в 12 случаях, а административная — только в одном, что, по его мнению, указывает на декларативный характер законов.
По мнению И.В. Смольковой, в зависимости от оснований появления все существующие и имеющие правовое значение тайны можно классифицировать следующим образом:
1)государственная тайна;
2)конфиденциальная информация:
— личная;
— семейная;
— профессиональная;
— коммерческая;
— служебная.
Безусловно, все виды тайн имеют значение постольку, поскольку служат средством защиты тайны частной жизни гражданина. Особую значимость в связи с этим приобрели некоторые правовые позиции Конституционного Суда РФ.
Так, в Уголовно-процессуальном кодексе РФ самостоятельное законодательное закрепление получил такой принцип уголовно-процессуального права, как законность, согласно которому суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий Уголовно-процессуальному кодексу РФ. Подчеркивая особую значимость данного вопроса, в части 1 ст. 1 УПК РФ законодатель закрепил правило, в соответствии с которым порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается Уголовно-процессуальным кодексом РФ, основанным на Конституции РФ.
Комментируя указанную норму, В.П. Божьев подчеркнул, что основной массив уголовно-процессуальных компонентов решается Уголовно-процессуальным кодексом РФ, который является единственным уголовно-процессуальным законом страны. Однако к регулированию уголовно-процессуальных отношений относятся некоторые правовые нормы, содержащиеся в других федеральных законах. В таких случаях основание и исходные положения к решению важнейших для судопроизводства вопросов содержатся в специальных законах, нормы которых не должны противоречить УПК РФ. Если же такое противоречие имеет место, то оно решается в пользу Кодекса. Более того, нормы законов, направленных на обеспечение действия процессуальных норм, должны быть сформированы с учетом требований Уголовно-процессуального кодекса РФ или приведены в соответствие с ними.
Вместе с тем установление столь жесткого приоритета норм Уголовно-процессуального кодекса РФ над нормами, закрепленными в иных законодательных актах, приводит к формированию негативной правоприменительной практики. Так, в связи с расследуемым прокуратурой Западного административного округа г. Москвы уголовным делом 29 декабря 2004 г. в порядке, установленном статьей 182 УПК РФ, на основании постановления следователя, предполагавшего, что в помещении адвокатского бюро «Адвокатская фирма «Юстина» изготовляются и хранятся поддельные документы, был произведен обыск на рабочих местах адвокатов, а также изъят ряд документов по правилам, установленным статьей 182 УПК РФ, т.е. на основании только постановления следователя без получения соответствующего решения суда.
Вместе с тем иной порядок установлен пунктом 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»: обыск в служебном помещении, используемом для адвокатской деятельности, может быть произведен только на основании судебного решения. Конституционность вышеуказанных норм УПК РФ явилась предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ, который принял в этой связи «уникальное решение».
Подчеркнув, что положения Уголовно-процессуального кодекса РФ в единстве с требованиями Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не предполагают возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или иного адвокатского образования без судебного решения, Конституционный Суд РФ дал следующую оценку статье 7 УПК РФ. Федеральный законодатель, кодифицируя нормы, регулирующие производство по уголовным делам, вправе — в целях реализации конституционных принципов правового государства, равенства и единого режима законности, обеспечения государственной защиты прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовной юстиции — установить приоритет Уголовно-процессуального кодекса РФ перед иными федеральными законами в регулировании уголовно-процессуальных отношений.
В случае коллизии законов приоритет Уголовно-процессуального кодекса РФ действует лишь при условии, что речь идет о правовом регулировании уголовно-процессуальных отношений, поскольку уголовное судопроизводство представляет собой самостоятельную сферу правового регулирования, а юридической формой уголовно-процессуальных отношений является уголовно-процессуальное законодательство как отдельная отрасль в системе законодательства Российской Федерации, и установление новых норм, регулирующих уголовно-процессуальные отношения, по общему правилу должно быть согласовано с Уголовно-процессуальным кодексом РФ. Из этого следует, что приоритет Уголовно-процессуального кодекса РФ перед другими федеральными законами не является безусловным: он может быть ограничен как установленной Конституцией РФ иерархией федеральных конституционных законов и обычных федеральных законов, так и правилами о том, что в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений.
О безусловном приоритете норм уголовно-процессуального законодательства не может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо Уголовно-процессуального кодекса РФ, закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом.
Аналогичное решение было принято Конституционным Судом позднее по жалобе ООО «Аудиторская фирма АристаЛюКС», чей сервер, который содержал сведения об операциях аудируемых фирмой лиц, был изъят в ходе проведения выемки в рамках расследования уголовного дела, возбужденного по факту преднамеренного банкротства государственного унитарного предприятия «Главное агентство воздушных сообщений гражданской авиации».
В то время как пункт 4 ст. 8 Федерального закона от 7 августа 2001 г. N 119-ФЗ «Об аудиторской деятельности» закрепляет, что предоставление документов, содержащих сведения об операциях аудируемых лиц или лиц, с которыми аудиторской фирмой или индивидуальным аудитором заключен договор оказания сопутствующих аудиту услуг, уполномоченным лицам или органам государственной власти допускается исключительно по решению суда.
Конституционный Суд РФ, подтверждая свою ранее сформулированную по этому вопросу позицию, отметил, что необходимо учитывать особенности предмета правового регулирования конкретных законодательных актов при разрешении возникающих при их применении коллизий с другими законами, в частности приоритет норм, гарантирующих конституционные права и свободы.
Опираясь на конституционные положения, законодатель, принимая Уголовно-процессуальный кодекс РФ, ввел дополнительные гарантии, обеспечивающие соблюдение и защиту права граждан на неприкосновенность жилища: осмотр жилища производится только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения (за исключением случаев, не терпящих отлагательства); обыск и выемка в жилище могут осуществляться на основании судебного решения за исключением случаев, не терпящих отлагательства (ст. 12 УПК РФ).
Однако и новые нормы Уголовно-процессуального кодекса РФ, закрепляющие порядок производства данных следственных действий, явились предметом оценки в Конституционном Суде РФ. Они были оспорены ОАО «Универсальный коммерческий банк «Эра» (г. Москва). Как следует из представленных заявителем материалов, судья отказал следователю в рассмотрении ходатайства о производстве в рамках расследования по уголовному делу обыска в коммерческом банке «Эра», ссылаясь на то, что разрешение на производство обыска суд может давать лишь в случае, если он проводится в жилище; необходимые же для производства выемки в кредитном учреждении данные о конкретных физических лицах, чьи вклады и счета интересуют следствие, отсутствуют.
В помещении банка «Эра» на основании санкционированного прокурором постановления следователя работниками милиции в целях выявления лиц, причастных к совершению особо тяжкого преступления, был проведен обыск, в ходе которого были изъяты расходные кассовые документы и выписки из корреспондентских счетов, указывающие на физических лиц — клиентов этого банка. Заявитель утверждает, что работники милиции, проводившие обыск, без судебного решения получили доступ к охраняемой законом банковской тайне и относящейся к частной жизни физических лиц информации об их вкладах.
Отказав заявителю в принятии поступившей жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд РФ выразил свою правовую позицию, подчеркнув следующее. Как уголовно-процессуальное законодательство, так и гражданское и банковское законодательство, конкретизирующее понятие «документы, содержащие информацию о вкладах и счетах граждан в банках», связывает необходимость получения судебного решения не с формой, а с содержанием соответствующих документов. Гражданское законодательство рассматривает в качестве информации о счетах и вкладах граждан сведения о наличии счета (вклада) в конкретной кредитной организации, владельце счета, произведенных операциях по счету.
Такие сведения содержатся в первичных документах (платежные поручения и т.п.), кассовых документах, различных ведомостях, выписках со счетов, причем в выписке из корреспондентского счета отражаются сведения в отношении всех клиентов банка за определенный период времени по всем операциям банка. Поскольку сведения о вкладах и счетах граждан в банках представляют собой информацию персонального характера, законодатель установил специальный правовой режим банковской тайны: в соответствии с пунктом 1 ст. 857 ГК РФ банки гарантируют тайну банковского счета и банковского вклада, операций по счету и сведений о клиенте.
Таким образом, выемка документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, которая осуществляется в рамках следственных действий, проводимых в ходе уголовного судопроизводства, допустима, если эта информация имеет непосредственное отношение к обстоятельствам конкретного уголовного дела; выемка документов не должна приводить к получению сводной информации о всех клиентах банка; вынося постановление о возбуждении перед судом ходатайства о производстве выемки или обыска с целью изъятия документов о вкладах и счетах в банке или иной кредитной организации, следователь не вправе запрашивать информацию о счетах и вкладах, если такая информация не связана с необходимостью установления обстоятельств, значимых для расследования по конкретному уголовному делу, а кредитные организации, в свою очередь, не обязаны в этих случаях передавать органам следствия соответствующую информацию.
Банковская тайна означает защиту банком в силу требования закона сведений, разглашение которых может нарушить права клиента. Будучи по своей природе и назначению публично-частным правовым институтом, она служит как обеспечению условий для эффективного функционирования банковской системы и гражданского оборота, основанного на свободе его участников, так и гарантированию основных прав граждан и защищаемых Конституцией РФ интересов физических и юридических лиц.
Отступления от банковской тайны могут допускаться только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, и лишь на основе федерального закона, каковым, в частности, является Уголовно-процессуальный кодекс РФ, предусматривающий возможность выемки в ходе производства по уголовному делу предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях.
Требование о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, только на основании судебного решения обусловлено не особенностями проводимого в этих целях одноименного следственного действия, а специфическим характером содержащейся в изымаемых предметах и документах информации.
Судебное решение в подобных случаях принимается вне зависимости от того, оформляется их изъятие как результат выемки, проводимой в порядке статьи 183 УПК РФ, или как результат какого-либо иного следственного действия (в том числе обыска), направленного на обнаружение и изъятие именно таких предметов и документов. Таким образом, принимая решение о необходимости получения согласия суда на производство следственного действия, следует в первую очередь учитывать особенности информации, подлежащей изъятию.
Тем самым Конституционный Суд РФ еще раз обратил внимание правоприменителей на то особо значимое обстоятельство, что право каждого на сохранение в тайне сведений о его банковских счетах и банковских вкладах и иных сведений, виды и объем которых устанавливаются законом, а равно соответствующая обязанность банков, кредитных учреждений, государства обеспечивать сохранность банковской тайны напрямую обусловлены конституционной гарантией неприкосновенности частной жизни, личной тайны и недопустимости распространения информации о частной жизни лица без его согласия.
Из конституционных гарантий неприкосновенности частной жизни, личной тайны и недопустимости распространения информации о частной жизни лица без его согласия вытекает как право каждого на сохранение в тайне сведений о его банковских счетах и банковских вкладах и иных сведений, виды и объем которых устанавливаются законом, так и соответствующая обязанность банков, иных кредитных организаций хранить банковскую тайну, а также обязанность государства обеспечивать это право в законодательстве и правоприменении.
Тем самым Конституция РФ определяет основы правового режима и законодательного регулирования банковской тайны как условия свободы экономической деятельности, вытекающей из природы рыночных отношений, и гарантии права граждан на свободное использование своего имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности и, кроме того, как способа защиты сведений о частной жизни граждан, в том числе об их материальном положении, и защиты личной тайны.
В целях обеспечения сохранности частной жизни граждан Конституционный Суд РФ выразил свою правовую позицию по вопросу защиты тайны связи, которая выступает непосредственной гарантией неприкосновенности частной жизни гражданина.
В соответствии с пунктом 2 ст. 23 Конституции РФ каждый человек имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допустимо только на основании судебного решения.
Данное право гражданина обеспечивается также статьей 13 УПК РФ и ст. 63 Федерального закона от 7 июля 2003 г. N 126-ФЗ «О связи», определяющей, что на территории Российской Федерации гарантируется тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электросвязи и сетям почтовой связи.
Однако наличие любого права предполагает наделение иных участников правоотношений корреспондирующими с такими правами обязанностями. Более того, фактическая реализация права (в том числе уголовно-процессуального) возможна только при условии определения механизма его реализации.
В свете затронутой проблемы особый интерес представляет Определение Конституционного Суда РФ от 2 октября 2003 г., в пункте 2 которого он разъяснил, что право каждого на тайну телефонных переговоров по своему конституционно-правовому смыслу предполагает комплекс действий по защите информации, получаемой по каналам телефонной связи, независимо от времени поступления, степени полноты и содержания сведений, фиксируемых на отдельных этапах ее осуществления.
В связи с этим В.А. Вайпан совершенно обоснованно подчеркивает, что обязанность оператора связи по соблюдению тайны связи наступает с момента, когда сообщение, почтовое отправление, почтовый денежный перевод и т.п. поступили в распоряжение оператора, независимо от формы их передачи. Это, по его мнению, означает, что оператор связи не может ссылаться на невозможность обеспечения тайны связи в случаях, когда форма почтовых отправлений носит открытый характер (в частности, неконвертированная открытка).
Еще более сложным для фактической реализации представляется право на тайну переписки лиц, содержащихся под стражей. Анализируя указанный вопрос, В.И. Руднев отмечал, что для лиц, изолированных от внешнего мира, весьма важной представляется реализация их права на общение с теми, кто находится на свободе. Такое общение может осуществляться путем ведения переписки, телефонных переговоров, получения телеграмм и т.п., что дает возможность подозреваемым, обвиняемым поддерживать необходимые связи.
Вместе с тем статья 20 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» закрепляет, что переписка подозреваемых и обвиняемых осуществляется только через администрацию места содержания под стражей и подвергается цензуре. Причем для осуществления цензуры не требуется решения ни органа предварительного расследования, ни тем более суда.
Следовательно, действующее законодательство не предусматривает установление запрета на реализацию указанных прав лиц, содержащихся под стражей, по решению суда в нарушение конституционных предписаний, закрепленных в части 2 ст. 23 Конституции РФ и заключающихся в том, что каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений и ограничение этого права допускается только на основании судебного решения.
Это также не соответствует правовым позициям Конституционного Суда РФ, изложенным в Определении от 2 октября 2003 г., где говорится: «Наделение суда полномочием осуществлять независимую оценку действий правоохранительных органов, связанных с ограничением конституционных прав граждан, создает дополнительные условия защиты этих прав».
На основании вышеизложенного можно сформулировать следующие выводы:
— Конституционный Суд РФ занимает особое место в действующей судебной системе, обусловленное действием системы сдержек и противовесов, а также объемом предоставленных законом полномочий и юридической силой решений самого Конституционного Суда;
— исходя из закрепленного в Конституции РФ безусловного характера прав и свобод личности как высшей ценности в государстве Конституционный Суд РФ выраженными правовыми позициями констатирует необходимость защиты института частной жизни гражданина и его законных интересов;
— анализ таких позиций позволяет утверждать, что механизмами защиты Конституционным Судом РФ тайны частной жизни стали институт защиты в уголовном судопроизводстве, а равно юридические основания производства отдельных процессуальных действий.
Автор статьи: И.Г. СМИРНОВА
Добавить комментарий