Правильное понимание и применение закона и подзаконных актов невозможны без установления их подлинного смысла и содержания. Когда в процессе правоприменения «установлена подлинность и обязательность нормы и проверен текст, — как полагал еще более ста лет назад И.В. Михайловский, — наступает следующая стадия, обусловливающая применение нормы: выяснение ее смысла. Эта стадия есть толкование».
Толкование юридических норм — важный и необходимый элемент механизма правового регулирования в современном развитом обществе. Господство закона во всех сферах государственной жизни включает в себя и такую составную, как правильное и глубокое понимание действующих нормативных правовых норм, установление их точного смысла и социальной направленности.
Особое значение имеет разъяснение смысла и содержания нормативного правового акта, исходящее от компетентного органа и являющееся общеобязательным.
«Толкование, — как подчеркивал известный дореволюционный правовед Н.А. Гредескул, — вполне соотносительно с темнотой или неясностью законов: оно начинается там, где начинается темнота и возрастает в трудности по мере усиления последней».
Разновидностью официального нормативного толкования является толкование аутентическое, представляющее собой разъяснение норм права, даваемое государственным органом, издавшим их; характеризуемое прямым разъяснением смысла правовых норм органом государства в случае, когда они неправильно применяются соответствующими субъектами права; само разъяснение носит обязательный характер для тех, кто применяет такие нормы.
Исследование проблем аутентического толкования на историческом и современном срезах позволит глубже и обстоятельнее охарактеризовать это сложное юридическое явление, которое и в настоящее время не утратило теоретического и прикладного значения.
Толкование — древнейший правовой институт, являющийся частью более широкого термина — герменевтики (hermeneutike), который в переводе с греческого означает — разъясняю, толкую, истолковываю; в настоящее время это понятие перекрывается более широким понятием «интерпретация».
Римские юристы уделяли много внимания познанию смысла права, что нашло свое отражение в детально разрабатывавшихся ими правилах и приемах толкования норм позитивного права, призванных обеспечить адекватное установление правового смысла толкуемого источника.
Много внимания этой проблематике уделял, в частности, юрист Цельс: «Знать законы — это значит удержать не их слова, но их содержание и значение… Является более милостивым толкование законов таким образом, чтобы сохранялась их воля… При двусмысленности слов закона надо скорее принимать то значение, которое лишено порока, в особенности когда из этого может быть сделано заключение о цели закона…
Является несправедливым, не рассмотрев весь закон, решать дело и давать ответ на основании какой-либо частицы закона… То, что было введено не в силу разумного основания, но по ошибке, а затем поддерживалось путем обычая, — не имеет силы в отношении сходных случаев».
В этот период Юстиниан признавал за собой монополию толкования. Так же поступал и папа Пий IV в отношении постановлений Тридентского собора.
Начиная с XI в. герменевтика получает еще один источник развития. Около 1080 г. был найден свод римского права. Началось его систематическое изучение, происходившее сначала в Болонской юридической школе, а затем и в других городах Европы. Таким образом стало образовываться профессиональное сословие юристов.
Юридическое образование опиралось на схоластический метод, диалектику, понималось как искусство примирения противоречий, на базе которых возникает специальная юридическая дисциплина — юридическая герменевтика. С этого времени развитие герменевтики идет параллельно на материале юриспруденции и теологии. Тем самым объединяются усилия для решения специфических задач, к которым относится проблема создания канонического права католической церкви после реформы Григория VII.
Одним из крупнейших систематизаторов юридической герменевтики являлся Гуго Гроций (1583 — 1645), внесший в нее значительный собственный вклад. Главной книгой голландского гуманиста стал труд «О праве войны и мира». Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права. XVI глава второй книги носит название «О толковании».
В ней подробно излагаются приемы интерпретации слов и технических терминов, способы выявления их широкого и узкого значения в зависимости от используемых контекстов, даются рекомендации, как следует поступать в случае обнаружения в юридических текстах противоречий, антиномий, двусмысленностей. Г. Гроцием введены следующие виды интерпретации: грамматическая, логическая, историческая, техническая, рекомендательная (для практического применения профессиональными юристами).
Толкование у Гроция являлось средством прояснения текстов, способом устранения непонимания, выявления подлинного непротиворечивого содержания юридических текстов с целью ясного и простого применения на практике.
Поскольку юридическое толкование вызвано главным образом проблемами практического использования правовых норм, то Гроций в связи с этим сформулировал следующие правила: чтобы не затемнять смысл нормы сложной и непонятной терминологией, следует пользоваться обычным народным употреблением слов; из слов, имеющих большой спектр значений, нужно выбирать слово с более широким и основным значением, так как к нему будет отнесено и искомое; желательно использовать термины, объясненные самим законом (т.е. в прямом значении) и избегать переносных значений, что должно приводить к использованию точных, юридически строгих значений, четко соответствовать данным обстоятельствам; фигуральные выражения допустимы при простых обстоятельствах с целью освобождения от усложненной терминологии, затемняющей юридические тексты, их понимание и применение.
После Гуго Гроция юридическая герменевтика становится обязательным разделом общей теории права.
Огромный вклад в разработку теоретической системы герменевтики внес Ф. Шлейермахер (1768 — 1834). Он выдвинул общие методологические правила толкования текстов:
а) сначала производится общий обзор произведения;
б) одновременно с ним раскрывается бытие понятий с помощью грамматической и психологической интерпретаций;
в) только при условии концептуального «увязывания», единства двух названных интерпретаций можно идти дальше;
г) необходимо возвращаться назад, если они не согласуются, и так следует поступать до тех пор, пока не будет найдена причина рассогласования грамматических и психологических интерпретаций.
Важнейшим требованием являлось то, что понимание целого складывается из понимания частей, но начало понимают не раньше, чем в конце, следовательно, «чтобы иметь начало, нужно иметь конец, и это является обычной мерой мышления указанного комплекса».
В XVIII в., в эпоху гуманизма, протеста против господства правительственного и судебного произвола, стремившегося подчинить граждан только закону, к толкованию права относились отрицательно. Широкое распространение получило суждение, что толкование необходимо только при недостатке закона, его неясности или неточности;
но стоит излагать законы ясно, и толкование сделается излишним, судейское усмотрение будет устранено и царство закона настанет полное. В Германии в этот период несколько раз устанавливался запрет толкования законов: в Баварии — законом (Кодексом) 1756 г., в Пруссии — Указом от 14 апреля 1780 г., в Австрии — Законом от 1 ноября 1786 г.
Юридическая герменевтика не сумела создать рациональную теорию толкования. В связи с этим Савиньи писал: «Толкование представляет собой искусство, овладеть которым способствуют имеющиеся в изобилии прекрасные образцы древнего и нового мира. Несравненно слабее то, что выработано до сих пор в качестве теории толкования.
Эта недостаточность современной теории — случайна; но не следует обманываться на счет значения подобной теории вообще, даже наилучшей, ибо это искусство столь, же мало, как и всякое иное, может быть сообщаемо или приобретаемо посредством правил. Но мы можем путем изучения отличных образцов узнать, в чем заключается их превосходство; тем самым мы вырабатываем в себе чутье к тому, что имеет значение при всяком толковании, и научимся направлять наши усилия в надлежащую сторону».
Пухта еще более отрицательно высказался по поводу юридической герменевтики: «Из правил критики и толкования образовалась особая наука, юридическая герменевтика, обыкновенно весьма поверхностная, бесплодная, не проникающая в суть дела, сухая дисциплина. Но, помимо здравого смысла, вся юриспруденция должна быть герменевтикой…
От крайностей должны охранять юриста здравый юридический такт и разум; внешние же правила полезны только слабым головам, избавляя их от самостоятельного мышления, но таким лицам лучше вовсе не браться за толкование».
В России в соответствии с Указом от 17 апреля 1722 г. право толкования закона предоставлялось Сенату, но лишь в исключительных случаях — при отсутствии государя и применительно к данному делу, а не в общеобязательной форме.
Законы должны были иметь столь ясную форму, чтобы не было нужды в особой интерпретации их и чтобы сам законодатель, где нужно, присоединял от себя толкование к закону. Так поступал Петр I в воинских уставах и регламентах, так рекомендовала Екатерина в наказе (XIX, 448) и указывала на возможность с той же целью присоединения мотивов к закону (XIX, 451).
Часть 1 ст. 65 т. 1 Свода законов Российской империи гласила, что законы должны быть исполняемы по точному и буквальному смыслу, без всякого изменения или распространения. Все без изъятия места, не исключая и высших правительств, во всяком случае должны утверждать определения свои на точных словах закона, не переменяя в них без доклада Императорскому Величеству ни единой буквы и не допуская обманчивого непостоянства самопроизвольных толкований.
Можно запретить писать «толкования к закону», писал Г.Ф. Шершеневич, но нельзя запретить самое толкование, потому что «всякий, кто применяет закон, дает ему применение сообразно тому, как он его понимает, — а это уже и есть толкование».
Многие российские дореволюционные правоведы (И.Я. Фойницкий, Г.Ф. Шершеневич, Е.В. Васьковский, В.М. Коркунов, В.М. Хвостов, Е.Н. Трубецкой) в своих трудах исследовали проблемы толкования права, различая аутентическое и доктринарное (судебное и научное) толкование законов; легальное толкование.
Так, И.Я. Фойницкий в качестве основы толкования рассматривал необходимость применения закона, полагая, что аутентическое разъяснение закона исходит от законодательной власти и представляет собой издание нового закона. Толкование происходит в пределах разъясняемого закона, определяет истинную волю законодателя из буквального текста закона или из логического содержания его.
Большой вклад в разработку теории толкования законов внес классик российской цивилистики Е.В. Васьковский работой «Руководство к толкованию и применению законов», опубликованной в 1913 г. Исходя из основного принципа правового строя России в начале XX в., заключающегося в том, что Империя Российская управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке (ст. 84 Основных законов (изд. 1906 г.)), для обеспечения равенства всех граждан перед законом (ст. 85 Основных законов), правильного и одинакового понимания законов, их истинного смысла необходимо соблюдение правил, выработанных теорией толкования законов.
Задачу толкования ученый видел в раскрытии содержания нормы, развитии ее мысли, выяснении мысли и воли законодателя. Приоритет среди обязательных разъяснений Е.В. Васьковский отдавал тем, которые даются самим законодателем и содержатся в законодательных нормах, определяя их как аутентичное толкование, обладающее следующими признаками:
1) это толкование представляет собой законодательную норму, надлежащим образом санкционированную;
2) норма издается с целью разъяснения другой;
3) толкование принимается к руководству независимо от своей правильности или неправильности.
Российский дореволюционный ученый-юрист В.М. Коркунов определял легальное толкование как толкование, устанавливаемое обычаем (узуальное) или даже самим законодателем (аутентическое) и основывающееся не на разумности, а на авторитете обычая или законодательной власти. Он считал, что толкование мыслимо только как толкование доктринальное, а так называемое узуальное толкование — это не что иное, как обычай, так называемое аутентическое — закон, и практическое выражение этого (законодательного толкования закона) сводится к тому, чтобы придать закону обратную силу.
В.М. Хвостов также не считал легальное (аутентическое — как называл его ученый) толкование настоящим толкованием, а рассматривал его как разъяснение нормы права, исходящее от законодательной власти, само являющееся нормой права, покоящееся на велении власти и придающее норме обратную силу.
Особого внимания заслуживает точка зрения Г.Ф. Шершеневича, заключающаяся в том, что аутентическое толкование исходит от самого законодателя, предусматривается законодательством (Свод законов. Т. 1. Ч. 1. Изд. 1906 г. Ст. 89), представляет собой, в сущности, изъяснение смысла прежнего закона новым законом, однако авторитет такого толкования заключается в авторитете толкователя — если бы его толкование было и неверно, если бы толкователь вкладывал совершенно новый смысл в прежний закон, оно все же будет иметь обязательную силу, поэтому аутентическое толкование не подходит под тот умственный процесс уяснения мысли, который называется толкованием, зависит от убеждения, а не от внешней обязательности.
Дореволюционный юрист Е.Н. Трубецкой полагал, что «истинное толкование… должно обращать внимание и исправлять редакционные ошибки, руководствуясь общим духом закона, той мыслью, которая при ее составлении имелась в виду законодателем… Аутентическое же толкование есть просто новый закон: понятно, что толкование, исходящее от законодателя, имеет обязательную силу, совершенно одинаковую с толкуемым законом».
Н.М. Коркунов выделял три приема познания правовой материи социальных отношений: анализ, конструкцию и классификацию. «Подобно тому, — пояснял он, — как определением числа, соотносительной длины и положения осей определяются все свойства кристалла, так и определение всех свойств различных юридических отношений сводится к определению их субъекта и объекта, содержания и условий установления и прекращения. Конструкция юридических отношений выполняет совершенно ту же функцию, как и конструкция кристаллографических схем. Это есть приноровленное для целей юридического исследования идеальное построение».
Однако анализ толкования как процесса познания не дает уверенности в возможности словесного отражения. Еще Е.В. Васьковский указывал, что толкование распадается на две стадии «сообразно с теми средствами, которые ведут к познанию смысла норм».
Прежде всего смысл каждой нормы можно определять на основании значения слов, из которых она состоит, а затем и с помощью разных других данных. В первом случае толкование является чисто словесным, так как имеет дело только со словесной оболочкой нормы и ведет к раскрытию словесного, или буквального, ее смысла. Однако слова часто имеют такое значение, которое может быть установлено лишь в результате их сопоставления с конкретной ситуацией. Таковы, например, оценочные понятия.
«Буквальный смысл закона далеко не всегда соответствует его действительному, внутреннему смыслу, который может быть обнаружен, если, кроме слов нормы, принять в расчет другие данные, как то: цель нормы, повод к ее изданию, отношение к прежнему праву и т.д., определение действительного, внутреннего смысла норм составляет задачу реального толкования».
Таким образом, российской дореволюционной правовой науке было известно аутентическое толкование (понятие, способы толкования, акты) и отношение к нему как к юридическому явлению было неоднозначным: И.Я. Фойницкий, Е.В. Васьковский относились к нему положительно, а Г.Ф. Шершеневич, В.М. Коркунов и В.М. Хвостов — негативно.
Автор статьи: Я.Н. КОЛОКОЛОВ
- КАКОЙ ДОЛЖНА БЫТЬ УГОЛОВНО НАКАЗУЕМАЯ КЛЕВЕТА?
- СПЕЦИАЛЬНЫЕ ВИДЫ КЛЕВЕТЫ И ОСКОРБЛЕНИЯ В УК РФ
- УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОСКОРБЛЕНИЯ
- ПРЕДЕЛЫ ОГРАНИЧЕНИЯ СВОБОДЫ СЛОВА СРЕДСТВАМИ УГОЛОВНОГО ПРАВА
- ПРАВОВОЙ НИГИЛИЗМ И ПРАВОВОЙ ЦИНИЗМ: ПОНЯТИЯ, СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЯ
- ПОНЯТИЕ ПРАВОСОЗНАНИЯ
Добавить комментарий