«

»

Янв
04

К ВОПРОСУ О ТЕОРЕТИЧЕСКИХ МОДЕЛЯХ ВЕЩНОГО ПРАВА

К ВОПРОСУ О ТЕОРЕТИЧЕСКИХ МОДЕЛЯХ ВЕЩНОГО ПРАВА

Структура или система гражданского права, его отдельных подотраслей и институтов сегодня тесным и непосредственным образом связана с кодификацией норм гражданского законодательства. Кодификация как один из способов систематизации правовых норм может проходить по институциональной или пандектной системе.

Примером кодификации по институциональной системе является Гражданский кодекс Франции 1804 г., нормы которого сгруппированы по трем главным структурным элементам: нормы о лицах, субъектах гражданского права; нормы о собственности и отчасти иных вещных правах; нормы обязательственного права.

Пандектная система состоит не из трех, а из пяти частей: общие положения; нормы обязательственного права; нормы вещного права; нормы наследственного права; нормы семейного права. Кроме того, построение кодекса по пандектной модели делает обязательным и необходимым выделение в структуре кодекса общей и особенной частей. Наиболее типичным примером кодификации по пандектной системе является Германское гражданское уложение 1896 г. Для целей настоящей статьи следует обратить особое внимание на то, что любая система кодификации имеет раздел, посвященный вещному праву или каким-то вещным правам — как правило, праву собственности и некоторым другим.

Нормы гражданского права закреплены не только в гражданских кодексах, но и в других нормативных правовых актах, которые по большей части имеют подзаконный характер. Можно говорить о следующих особенностях кодифицированного нормативного акта.

Во-первых, кодекс занимает особое место в системе нормативных актов. Как правило, его принятию предшествует детальная систематизация правовых норм, содержащихся в законодательстве. Как результат принятие кодекса способствует единообразному регулированию значительной группы общественных отношений. Сложная систематика кодексов, особенно гражданского, позволяет практически без пробелов регулировать правовые отношения. Это утверждение подтверждают правила Гражданского кодекса Республики Казахстан (Общая часть) (далее — ГК РК) от 27 декабря 1994 г. об аналогии закона и права (ст. 5).

Во-вторых, нормы, закрепленные в Гражданском кодексе, образуют основу (фундамент) нормативного регулирования гражданско-правовых отношений. Последующее развитие норм ГК РК в текущем законодательстве позволяет сохранить единообразие в правовом регулировании. Так, п. 9 ст. 1 Закона Республики Казахстан от 24 марта 1998 г. «О нормативных правовых актах» определяет кодекс в качестве закона, в котором объединены и систематизированы правовые нормы, регулирующие однородные общественные отношения.

При этом казахстанский законодатель пошел по пути исчерпывающего перечня правовых отношений, которые должны быть урегулированы путем принятия кодексов (см. ст. 3.1 Закона). Подпункт 1 п. 2 ст. 3 этого Закона к первому уровню основных нормативных правовых актов относит наряду с Конституцией, конституционными законами и законами также и кодексы.

Однако уровень иерархии нормативных правовых актов, к которому отнесен Кодекс, является третьим, и он имеет большую юридическую силу, чем обычные, некодифицированные законы, а также указы Президента Казахстана, имеющие силу закона (подп. 2.1 п. 2 ст. 4 Закона «О нормативных правовых актах»). Аналогичное положение содержит п. 2 ст. 3 ГК РК в редакции от 2 марта 1998 г., согласно которому в случае противоречия норм гражданского права, содержащихся в актах законодательства Республики, положениям Гражданского кодекса применяются положения Кодекса. Для нас очевидно, что ГК РК должен иметь системообразующее значение, в идеале самостоятельно и полно (без отсылочных норм) регулировать соответствующую группу общественных отношений.

В-третьих, нормы гражданского кодекса должны быть построены по определенной теоретической модели вещных прав, характерной для права данной страны. По нашему мнению, это является ключевым признаком кодифицированного акта. Поэтому понятие и основные элементы теоретической модели вещного права следует раскрыть более подробно.

Теоретическая модель выступает основным элементом, одним из существенных признаков понятия объективного вещного права в целом и права собственности в частности. С ее помощью всегда можно выявить нормативную основу, принципы регулирования вещно-правовых отношений в конкретном государстве.

Теоретически разработанной модели объективного вещного права как таковой в юридической доктрине не существует. Есть только теоретические модели права собственности. Однако в некоторых источниках можно встретить те или иные признаки объективного вещного права.

Например, отмечается, что круг субъективных вещных прав, в отличие от обязательственных, очерчен самим законом и участник гражданско-правовых отношений не вправе по своему усмотрению создавать новые разновидности вещных прав. Напротив, участник обязательственных отношений может вступать в сделки как предусмотренные, так и не предусмотренные законом, но не противоречащие ему.

В то же время есть работы цивилистов, посвященные анализу объективного права собственности. При этом позиции исследователей, в которых есть некоторые различия, являются весьма близкими по существу.

Например, Е.А. Суханов отмечает, что гражданско-правовой институт права собственности составляют следующие виды норм: нормы, устанавливающие характер и содержание правомочий собственника, сюда же относятся нормы о правовом режиме объектов права собственности, в том числе и правила о приобретении и прекращении права собственности на них; нормы о формах (разновидностях) права собственности; нормы, устанавливающие гражданско-правовые способы защиты этого права.

По нашему мнению, разработка теоретических моделей права собственности и иных вещных прав является одной из сложнейших научно-практических проблем, влияющей как на правотворческую деятельность государства, так и на правоприменительную практику.

При типологизации правовых систем мы исходим из тезиса С.С. Алексеева о двух развитых типах права: нормативно-судебном и нормативно-законодательном, которые соответствуют двум основным системам современности: англосаксонской и романо-германской. Следовательно, нормативное регулирование отношений собственности в указанных типах и системах права имеет существенные отличия.

К вопросу об определении и видах теоретических моделей вещного права, права собственности обращались немногие исследователи. Можно отметить несколько работ, в которых в большей или меньшей степени затрагивались те или другие проблемы теоретической модели права собственности.

При этом научная проработка этих вопросов для современного состояния гражданского законодательства как в России, так и в Казахстане практически не проводилась. Есть только некоторые работы, посвященные вопросам совершенствования норм о праве собственности и иных вещных правах как подотрасли гражданского права. По нашему мнению, в советский период развития цивилистической науки наиболее полное выражение теоретические модели права собственности получили в работах А.А. Рубанова.

А.А. Рубанов проводит исследование объективного права собственности путем анализа теоретической модели права собственности, понимая под таковой типовое соотношение между главными компонентами, образующими данный институт.

В качестве основных элементов теоретической модели называются:

во-первых, нормы, регулирующие отношения, возникающие между субъектом права собственности и лицом, незаконно владеющим вещью (другими словами, это нормы, определяющие способы непосредственной защиты права собственности);

во-вторых, правила, касающиеся приобретения и прекращения права собственности;

в-третьих, нормы, фиксирующие исходные правовые позиции субъекта права собственности в связи с его возможным участием в будущих отношениях, которые затронут его вещь; в-четвертых, положения, определяющие различные виды субъективного права собственности, устанавливающие категории вещей, которые могут быть их объектом, порядок обращения взыскания на такие объекты права собственности и др.

Как можно заметить, элементы, составляющие понятие объективного права собственности, указанные Е.А. Сухановым, схожи с элементами теоретической модели права собственности, предложенной А.А. Рубановым. Данное совпадение не случайно, так как нормы о праве собственности (объективное право собственности) расположены в определенном порядке и последовательности, имеют в своей структуре несколько обязательных элементов.

А.А. Рубанов выделяет три основные теоретические модели права собственности: элементарная модель права собственности, модель разделенного права собственности, модель права собственности с отпочковавшимся правом управления. Каждая из указанных моделей обладает рядом специфических черт.

Так, для элементарной модели права собственности характерны следующие основные признаки:

1) наличие норм, посвященных защите права собственности, центральное место среди которых занимают правила об истребовании вещи из чужого незаконного владения. Вокруг этих норм группируются все другие нормы, составляющие данный институт. Как правило, данные нормы входят в общие положения, посвященные праву собственности, и для института, построенного по этой модели, характерна направленность в первую очередь на гражданско-правовое обеспечение закрепленности вещей за их собственниками;
2) правила о способах возникновения и прекращения права собственности. Основное назначение этих норм состоит в том, что они должны указать, кто из участников общественных отношений, затрагивающих объект права собственности, имеет право истребовать вещь из чужого незаконного владения;
3) нормы, фиксирующие исходные правовые позиции субъекта права собственности в связи с возможным будущим вовлечением его в общественные отношения. Данные нормы определяют, в каком порядке, а также что, как и в каких пределах может делать субъект права собственности при реализации своего субъективного права.

Заметим, что положения относительно реализации права собственности по элементарной модели определены всегда широко и основываются на принципе диспозитивности. Собственник может совершать со своей вещью любые действия (включая бездействие), но при условии соответствия его действий нормам позитивного права, отсутствии нарушений охраняемых законом прав и интересов других лиц. Кроме того, законодательное закрепление данной модели позволит разрешить бессмысленную дискуссию о содержании права собственности, перечне правомочий, или прав, как это указано в ГК РК и ГК РФ.

Нормы теоретической модели разделенного права собственности построены по иной схеме, и для нее характерны три основных компонента:

1) нормы, которые декларируют плюрализм субъективных прав собственности. Они предусматривают одновременное существование нескольких прав собственности на одну и ту же вещь и соответственно нескольких субъектов таких прав, а также определяют иерархию этих прав, субъектов, обладающих ими;

2) нормы, устанавливающие исходные правовые позиции управомоченных лиц для участия в дальнейших социальных отношениях. Однако здесь субъектов прав собственности несколько, и все они могут одновременно участвовать в данных отношениях. Поэтому рассматриваемые нормы регулируют исходные правовые позиции всех субъектов права собственности с таким расчетом, чтобы разграничить возможности каждого из них. По мнению А.А. Рубанова, закрепление исходных правовых позиций субъектов прав собственности является важнейшим средством регулирования взаимоотношений внутри иерархии субъектов прав собственности, осуществляемой посредством указаний, что именно каждый из них может делать с вещью в условиях осуществления других прав на нее;

3) нормы, посвященные защите прав собственности на соответствующую вещь, которая осуществляется путем применения норм права, разграничивающих правовые позиции внутри иерархии субъектов прав собственности, т.е. норм, образовавших главный компонент разделенной модели.

Таким образом, осуществление субъективного права собственности по данной модели всегда предполагает точное обозначение круга возможных действий управомоченного лица. Особенно это характерно для прав собственности, которые расположены ниже в иерархической системе модели разделенного права собственности.

Модель права собственности с отпочковавшимся правом управления, по мнению А.А. Рубанова, представлена только на доктринальном уровне. Сущность этой модели заключается в разделении права собственности на вещь и права управления вещью, т.е. в дихотомии: право собственности — право управления. Сторонники этой модели оперируют не понятием права собственности, а понятием собственности.

Соответственно и терминологически они противопоставляют не право собственности и право управления, а собственность (property) и управление (control). Право управления вещью образует главный компонент рассматриваемой модели. Оно в принципе трактуется как однопорядковое явление с правом собственности. Сторонники указанной модели исходят из того, что право собственности на вещь и право управления ею лежат в одной плоскости, хотя право управления понимается по-разному.

В зависимости от этого оно оказывается либо ближе к праву собственности, либо дальше от него. Одни авторы частично их совмещают в лице одного субъекта, другие — разделяют, третьи — противопоставляют друг другу. Взгляд же на право управления предопределяется пониманием самого управления вещью. В конечном счете понятие управления является ключом к рассматриваемой модели.

Мы не можем согласиться с мнением А.А. Рубанова о том, что модель права собственности с отпочковавшимся правом управления является только доктринальной. В гражданском законодательстве Союза ССР и постсоветских государств, например Республики Казахстан и Российской Федерации, существует два субъективных вещных права (право хозяйственного ведения и право оперативного управления), наличие которых свидетельствует об использовании именно этой теоретической модели.

Причем и то и другое субъективное право трактуются как явления, во многом аналогичные праву собственности. По крайней мере содержание и того и другого права раскрывается посредством триады правомочий (владение, пользование и распоряжение).

Во-вторых, в ряде случаев законодатель оперирует вместо понятия «право собственности» такими категориями, как «собственность», «частная собственность», «государственная собственность».

Вообще следует отметить, что теоретическая модель права собственности и других вещных прав в гражданском законодательстве СССР и постсоветских государств имеет признаки всех трех моделей. В свою очередь, это может свидетельствовать либо о том, что перед нами комплексная модель, содержащая элементы всех трех или двух моделей, либо же о том, что теоретическая модель вообще отсутствует и гражданское законодательство построено в бессистемном порядке.

В частности, о практическом использовании модели разделенного права собственности свидетельствуют как минимум два обстоятельства. Во-первых, нормативное регулирование отношений государственной собственности.

В данном случае уполномоченные государственные органы (например, правительство) имеют определенный объем правомочий, а прочие — меньший. Во-вторых, заимствованная договорная конструкция доверительного управления, основывающаяся на конструкции траста (доверительной собственности) англосаксонской правовой системы. С другой стороны, собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия (п. 3 ст. 188 ГК РК). Данная трактовка содержания субъективного права собственности свойственна элементарной модели.

Еще одним исследователем теоретических моделей права собственности является В.П. Мозолин, в работах которого они получили иное смысловое значение и содержание.

По мнению В.П. Мозолина, существует два вида структурной модели права собственности — упрощенная и сложноструктурная, каждая из которых имеет множество разновидностей. Упрощенная модель основывается на принципе: у каждой вещи может быть только один собственник. Все другие лица, имеющие интерес к данной вещи, являются лицами с чужими правами на нее. В.П. Мозолин считает, что гражданское законодательство СССР было построено на основе этой модели.

Сложноструктурная модель основывается на том, что вещь может одновременно принадлежать нескольким лицам. В.П. Мозолин говорит о двух вариантах данной модели: горизонтальной (координационной) и вертикальной (субординационной). В основе деления сложноструктурной модели по вариантам лежит характер отношений между управомоченными лицами, которые возникают между ними в процессе реализации принадлежащего им субъективного права. При горизонтальном варианте сложноструктурной модели собственники находятся в несоподчиненном положении в отношении друг друга как до возникновения отношений собственности, так и в период их существования (например, отношения общей собственности).

В основе вертикального варианта этой модели лежат отношения зависимости и в определенной степени подчинения участников отношений собственности. Эта модель делится на два подвида: модель с разделенными правомочиями собственников в отношении объекта права собственности (непосредственная сложноструктурная модель права собственности) и модель с разделенными правами собственников на имущество (опосредованная сложноструктурная модель права собственности).

В первом случае происходит разделение всех или отдельно взятых правомочий субъективного права собственности между участниками отношений собственности (в качестве примера отношений по этой модели В.П. Мозолин называет передачу имущества государства другим лицам на праве хозяйственного ведения). При использовании другой модели каждый из собственников приобретает право собственности на определенную часть единого имущества (например, отношения так называемой акционерной собственности).

Трудно согласиться с предложенной В.П. Мозолиным классификацией моделей права собственности. По крайней мере следует поставить под сомнение возможность использования этих моделей для создания теоретической модели вещного права как подотрасли гражданского права.

Во-первых, считаем нецелесообразным использовать в качестве основания классификации моделей зависимость от характера отношений, складывающихся между субъектами права собственности. Гражданское право как отрасль права отличается от других отраслей предметом и методом правового регулирования.

Как известно, методом (одновременно и основным началом) гражданского права является равенство участников гражданско-правовых отношений. Вертикальный, или субординационный, вариант модели права собственности основывается на соподчиненности, иерархии субъектов. В этом случае один из участников отношений собственности доминирует над остальными. Таким образом, мы имеем пример иного рода отношений, которые должны регулироваться другой совокупностью правовых норм, скажем, нормами административного права.

Во-вторых, непосредственная сложноструктурная модель права собственности по качественным характеристикам соответствует модели разделенной собственности по классификации А.А. Рубанова.

В данном случае происходит не разделение правомочий единого права собственности, как считает В.П. Мозолин, а существует несколько субъективных прав собственности на одну и ту же вещь. Причем несколько ранее В.П. Мозолин считал, что при этом варианте сложноструктурной модели речь идет о выделении так называемой хозрасчетной собственности государственного предприятия на закрепленное за ним имущество с сохранением за государством права собственности иного рода .

В-третьих, при опосредованной сложноструктурной модели права собственности речь идет не о существовании двух субъективных прав собственности (собственность акционеров и собственность акционерного общества), а о наличии двух разного рода правоотношений. Первое отношение складывается между акционерным обществом как единичным субъектом права и определенным, принадлежащим ему имуществом.

Второе — это отношение акционера к принадлежащим ему акциям данного акционерного общества. Следовательно, никакой двойной собственности не существует, а речь идет о двух разного рода имущественных отношениях, каждое из которых характеризуется наличием различных субъектов и объектов. В

первом случае — уставный капитал, во втором — акции акционерного общества. Принадлежность уставного капитала на праве собственности (правах хозяйственного ведения или оперативного управления) юридическому лицу (ст. 33 ГК РК) сегодня некоторыми теоретиками и практиками ставится под сомнение.

Мы также полагаем, что уставный капитал, который может включать в свой состав различные виды имущества, может принадлежать юридическому лицу не только на праве собственности, но и на основании других имущественных субъективных гражданских прав. Владение акциями на праве собственности также ставится нами под сомнение. Мы, вслед за другими, придерживаемся точки зрения, что акция независимо от формы (документарной или бездокументарной) не является вещью и, соответственно, не может быть объектом права собственности и иных вещных прав.

В постсоветский период в России вышло сравнительное исследование У. Маттеи и Е.А. Суханова, в котором была предпринята попытка сравнительного сопоставления основных теоретических разработок проблем собственности в развитых странах и Российской Федерации. Аналогичное исследование по проблемам права собственности в Республике Казахстан было проведено автором настоящей статьи.

У. Маттеи выделяет следующие основные отличительные особенности права собственности в системе общего права. Прежде всего, понятие «собственность» понимается представителями правового сообщества англоязычных стран в более широком смысле и по содержанию приближается к употребляемому экономистами понятию «право собственности». Как следствие, данная категория охватывает самые разнообразные отрасли права, которые в римской правовой традиции сохраняют четкие различия и которые ни один современный цивилист не рискнет отнести к праву собственности. Например, отношения, возникающие по поводу страхования, акционерного капитала и аренды, включаются общим правом в понятие права собственности.

По мнению автора, существенным моментом является то, что право собственности в странах общего права вращается вокруг основной юридико-технической дихотомии, связанной с реальным (недвижимым) имуществом и имуществом персональным (движимым). Это деление обусловлено развитием различных средств защиты обоих указанных, отличных друг от друга видов собственности. У. Маттеи отмечает, что, несмотря на наличие возможных источников путаницы, институты движимого и недвижимого имущества представляют собой столь разные и обособленные друг от друга аспекты права собственности, что образуют две различные области в современном общем праве.

Для континентального права, по мнению У. Маттеи, характерны несколько иные общие закономерности нормативного регулирования права собственности. Во-первых, это так называемая теория единства вещных прав. Во времена Великой французской революции стало модным считать расщепление правомочий собственника характерной чертой феодализма. Число ограниченных правомочий собственника не должно было выходить за известные пределы, но должно быть подконтрольным, а правомочия собственника строго ограничивались узким кругом отношений по поводу собственности.

Во-вторых, собственность рассматривалась в качестве «связки» естественных прав, которые непосредственно вытекали из понятия личной свободы. Суверенитет индивида над собственностью рассматривался как наиболее эффективная преграда всевластию государства. Соответственно ограничение абсолютной власти государства принималось просветительской, рационалистской и естественно-правовой школами политической мысли за институциональную основу цивилизованного общества.

У. Маттеи критически высказывается по этим двум основным положениям гражданского права в противоположность общему праву. Особенно это касается вопроса о неограниченном господстве над вещью, которое традиционно являлось для континентального права одним из постулатов нормативного регулирования отношений собственности .

Как видно из предшествующего анализа, между двумя типами права и правовыми системами лежат существенные различия. И едва ли оправданно в правотворческой и правоприменительной практике их не учитывать. Следует четко определиться с выбором модели права собственности, теоретически ее разработать, закрепить в нормах гражданского законодательства. По нашему мнению, это позволит снять ряд дискуссионных и сложных в плане практической реализации вопросов (например, о формах права собственности, его содержании, объектах и многих других, по которым ведутся научные споры).

Для нас ответ очевиден, и мы отдаем предпочтение континентально-правовой традиции. Кроме того, для создания модели объективного вещного права следует взять за основу понятия, виды и содержание элементарной теоретической модели права собственности, предложенной А.А. Рубановым. Однако для того чтобы предложить теоретическую модель вещного права, необходимо наряду с указанными элементами теоретической модели вещного права исследовать нормы, содержащие определения основных компонентов модели, и нормы, в которых имеется перечень видов субъективных вещных прав, а также раскрывается их содержание.

Можно утверждать, что все рассмотренные кодификации гражданского законодательства в развитых странах континентально-правовой традиции основываются на элементарной модели, по которой построено одно из основных субъективных вещных прав — право собственности. Вместе с тем право собственности конституирует все другие субъективные вещные права, тем самым определяя их юридическую природу.

Следовательно, одну из возможных разновидностей моделей объективного вещного права можно также назвать элементарной. Для этой теоретической модели вещного права характерен следующий основополагающий принцип — на вещь может существовать только одно право собственности, все другие права на нее являются производными от права собственности, являются, по сути, вещными правами на чужую, уже присвоенную собственником вещь.

Мы полагаем, что в соответствии с классификацией моделей объективного права собственности, предложенной А.А. Рубановым, возможно построение и других моделей объективного вещного права. Можно выделить еще только одну теоретическую модель, условно назвав ее также разделенной.

Принципиальной особенностью этой модели будет являться то, что систему норм, регулирующих правоотношения по поводу вещей, составляет не право собственности и группа прав на чужие вещи, а система нескольких субъективных прав собственности, расположенных в иерархическом порядке. При этом особое значение придается характеристике лиц, которым принадлежит то или иное субъективное право собственности и конкретное содержание определенных прав собственности.

Наиболее адекватно отражающей юридическую сущность вещного права, по нашему мнению, является элементарная модель. В качестве основных причин, которыми обусловлено наше мнение, можно назвать следующие.

Во-первых, вещное право, которое построено согласно элементарной модели, наиболее приемлемо для нашей правовой системы. Исторически право (в дореволюционной России, в советский период, в суверенном Казахстане) развивалось в рамках континентальной правовой семьи. Гражданское право и, соответственно, гражданское законодательство были построены на основе уже указанного нами принципа: одна вещь, одно право собственности на нее и система прав, которые имеют ограниченный по сравнению с правом собственности характер, — вещные права на чужую вещь.

Теоретическая модель с несколькими субъективными правами собственности на одну вещь в большей степени характерна для современной англосаксонской правовой семьи. Эта особенность основывается, прежде всего, на делении системы права на общее право и право справедливости, и поэтому могут существовать как минимум два управомоченных лица с различными правами собственности на одну и ту же вещь.

Во-вторых, по элементарной модели вещного права можно более четко провести разграничение каждого субъективного права на вещь, по крайней мере просто определить, кто из управомоченных лиц имеет право собственности, а кто имеет право на чужую вещь. По модели разделенного права собственности это весьма затруднительно, и для того чтобы отграничить право одного лица на вещь от права другого, необходимо охарактеризовать каждое лицо, его правовое положение в системе вещно-правовых отношений.

В-третьих, нормы элементарной модели рассматривают каждого носителя субъективного вещного права как независимого субъекта, имеющего право на определенную меру господства по отношению к вещи. Причем важное отличие от модели с несколькими субъективными правами состоит в том, что мера господства зависит не от качеств лица или места, которое он занимает в системе вещно-правовых отношений, а только от юридической конструкции принадлежащего ему субъективного вещного права.

Нам представляется, что законодательное закрепление элементарной модели объективного вещного права в ГК РК будет способствовать, во-первых, созданию правовых предпосылок для формирования системы закрепленности вещей за субъектами гражданского оборота, во-вторых, становлению гражданского общества, в-третьих, в конечном итоге помогать экономическому развитию страны.

Таким образом, вышеизложенное представляет собой один аспект характеристики признака вещного права — построение по определенной теоретической модели. Вторым аспектом данного признака будет непосредственно сама совокупность правовых норм, их расположение по определенным структурным элементам, которые расположены внутри раздела, посвященного вещному праву. Эту совокупность правовых норм можно разбить на определенные группы.

Первую группу будут составлять нормы, в которых даны законодательные определения вещного права в целом и каждого из субъективных вещных прав в отдельности, т.е. нормы-дефиниции. Хотя выработка юридических категорий является весьма непростым делом, но все же им стоит заниматься, так как именно в определениях скрывается воля законодателя, выявление которой в противном случае весьма затруднено как для теоретических исследований, так и для практической, например правоприменительной, деятельности.

Вторая группа будет содержать нормы, которые определяют отдельные будущие отношения носителей вещных прав, связанные с конкретными способами обращения с принадлежащей вещью. Другими словами, это нормы, которые раскрывают содержание субъективных вещных прав. Причем эти нормы должны способствовать тому, чтобы каждое управомоченное лицо могло реализовать принадлежащее ему право, не чиня препятствий при этом другим, не нарушая их права на ту же вещь.

В третью группу объединены нормы, устанавливающие способы и основания приобретения и прекращения вещных прав. Считаем, что основания и способы приобретения и прекращения вещных прав должны быть классифицированы по какому-нибудь признаку (например, по наличию или отсутствию правопреемства) и, таким образом, приведены в некую упорядоченную систему. Разработка подобной системы может стать одной из проблем последующего научного исследования.

Четвертую группу составляют нормы, которые устанавливают пределы, ограничения вещных прав. Указанные ограничения должны иметь рамочный характер, действия же субъектов вещных прав внутри рамок (не выходящие за пределы, ограничения вещных прав) должны быть максимально свободными.

Эти ограничения должны иметь частноправовой характер, т.е. исходить из обеспечения частных (личных, индивидуальных) интересов других субъектов права. Нормы, которые содержат ограничения, имеющие публично-правовой характер и призванные защитить общественные (публичные) интересы, должны содержаться в других отраслях права, они не входят в данном случае в состав вещных прав как подотрасли гражданского права. По общему правилу последние не должны содержаться и в гражданском законодательстве. Достаточно, если они будут только упомянуты или же статья нормативного акта будет содержать положение, отсылающее к соответствующим нормам публичного права.

Кроме того, эти нормы должны способствовать реализации всех субъективных прав, которые существуют относительно индивидуально-определенной вещи, тем самым ограничивая одного субъекта в пользу другого. Таким образом, нормы этой группы должны содержать нормативные положения, закрепляющие правила о содержании субъективных вещных прав.

Пятую группу норм теоретической модели должны составлять правила, устанавливающие способы непосредственной, т.е. самим управомоченным лицом, защиты вещных прав. Способы подобной защиты традиционны, и положения о них достаточно разработаны в современной цивилистической доктрине.

Одним из компонентов теоретической модели вещного права должны стать нормы, посвященные владению вещью. Это обусловлено следующими причинами. Во-первых, владение, рассматриваемое нами как фактическое обладание вещью, предшествует юридическому обладанию вообще. Во-вторых, владение играет ключевую роль при приобретении вещных прав (например, находка, бесхозяйная вещь, приобретательная давность и др.).

В-третьих, владельческая защита как один из компонентов раздела Гражданского кодекса о владении позволяет осуществить защиту любого фактического состояния принадлежности вещей независимо от наличия или отсутствия соответствующего права на вещь.

Причем эта защита будет иметь значение и для обладателей вещных прав, так как в большинстве случаев именно управомоченное лицо является фактическим владельцем вещи. Все это в совокупности со способами защиты вещных прав позволит создать и поддерживать систему закрепленности вещей за субъектами гражданского оборота.

Еще одним компонентом теоретической модели должны стать нормы об объектах вещных прав. Правила об объектах вещных прав, по нашему мнению, должны быть расположены в разделе, содержащем нормативные положения относительно вещного права, и касаться только объектов материального мира.

По нашему мнению, точная проработка понятия элементарной модели права собственности, раскрытие ее отдельных компонентов в совокупности являются необходимыми предпосылками законодательного совершенствования правового механизма регулирования отношений собственности, формирования единой юридической практики, что в конечном итоге должно способствовать созданию строгой системы закрепленности вещей за участниками гражданского оборота.

Автор статьи: С.В. СКРЯБИН



Добавить комментарий

Your email address will not be published.

Вы можете использовать эти теги HTML: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>